Равноапостольная великая княгиня Российская Ольга

Журнал Московской Патриархии. 1969. № 7

Тысячелетие со дня кончины святой равноапостольной просветительницы Руси сделало неизвестными или неясными сейчас для нас многие конкретные факты и обстоятельства, связанные с величайшими событиями в духовной истории нашего народа. Но никогда в течение этого тысячелетнего периода не исчезало сознание того, что княгиня Ольга является корнем правоверия в Русской земле и основополагающим началом ее христианского просвещения. …Истинная история Христианской Церкви на Руси, поворот в исторических и духовных путях развития нашего Отечества связан со святой его просветительницей – равноапостольной княгиней Ольгой. Мы располагаем немногими древними источниками, но они позволяют подробно и с полной уверенностью установить основную канву ее жизни.

Исследователями реконструируется так называемое древнее церковное предание, которое возникло еще в X веке и которое в самостоятельном виде не сохранилось. На его основе родилось краткое, так называемое «южнославянское Житие Ольги» (названо так по сербскому происхождению его древнейшего списка – XIV век). В этом Житии говорится только о принятии христианства святой Ольгой и содержится Похвала ей, в которой княгиня сравнивается с солнцем, луной и звездами: «Сия яко солнце, но солнце многащи скрывает свет свой облаком заступающим, или рещи, якоже луна овогда растет, овогда охудевает, та же на бессмертную жизнь преставися; нь ли приложи к лику звездному – нь и тех погани чтуть яко бога, от нея бо израстоше кнезы наши». То же церковное предание легло в основу летописной повести о святой Ольге, включенной в состав «Повести временных лет». В отличие от краткого Проложного Жития в летописной повести подробно описывается жизнь Ольги до крещения и кончины. Согласно этой Повести, Ольга происходила из Псковской земли.

Под 903 годом в летописи о князе Игоре говорится, что при князе Олеге «приведоша ему жену от Пьскова, именем Олгу». Местные псковские предания, попавшие на страницы Степенной книги и так называемого Псковского Жития княгини Ольги, повествуют, что она была перевозчицей через реку Великую в своем родном селе Выбуты (в 30 км от Пскова). Игорь беседовал с ней во время переправы через реку Великую и был поражен необыкновенной мудростью простой перевозчицы.

Наименование Ольги мудрой сохраняют почти все памятники, связанные с ней. В Пскове долго сохранялись устные предания о великой уроженке Псковской земли. По сих пор местные жители указывают на те или иные памятные места, о которых молчат письменные источники («Ольгины слуды», «Ольгины ворота», «Ольгин перевоз», «Ольгин мост» и «Ольгина часовня» (во Пскове), деревня «Ольгины кресты» (в Эстонии) и многие другие. Нестор-летописец сообщает, что в его время во Пскове еще хранились сани княгини.

В летописной повести особенно подробно рассказывается о знаменитой мести княгини Ольги древлянам, растерзавшим ее мужа Игоря. Летописный рассказ очень близок по характеру своего изложения к произведениям фольклора, но, по-видимому, реально передает исторические события, связанные с покорением Киеву могущественного племени древлян. Исключительная государственная мудрость и полководческий талант княгини, теперь самостоятельно управлявшей одним из крупнейших государств Европы, не только поражали ее современников, но и не могли не породить эпического представления о великом государственном деятеле Руси. В самом деле, с деятельностью княгини Ольги неразрывно связан принципиально новый этап государственной организации и административного устройства Древней Руси. До княгини Ольги на Руси практически не существовало ни постоянного налогообложения (оно заменялось полюдьем, фактически грабежом покоренных племен), ни, что особенно важно, государственного административного деления. И то, и другое было установлено именно княгиней Ольгой.

«Повесть временных лет» говорит о том, что в 946–947 годах «иде Вольга по Дерьвьстей земли с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки». И далее: «Иде Вольга Новугороду, и устави на Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани». Ольга избрала местом своей излюбленной резиденции Вышгород, который летопись называет «град Вользин». Здесь, как и в далеком Пскове, также до сих пор хранят память о великой княгине, показывая место ее дворца и так называемую «Ольгину дачу» на противоположном берегу Днепра. Оставшись вдовой, княгиня Ольга, вопреки языческим обычаям, не вышла замуж второй раз, и это поразило древнерусских летописцев. Автор жизнеописания княгини Ольги в Степенной книге восклицает по этому поводу: «Кто не удивится сея блаженныя Ольги премудрости и мужеству, и целомудрию? аще и некрещена бе и земного царствия власть управляя, по лишении же мужа не изводи посягнути по другому мужу, уподобися горлицы единомужней» (ПСРЛ, т. XXI, ч. 1, с. 11).

Киевская княгиня, конечно, не могла не встречаться с христианами, составлявшими, как мы знаем, значительную часть дружины ее мужа. Глубокая мудрость вместе с той душевной чистотой, о которой свидетельствует Житие, помогли ей восприять голос Премудрости Божией... Автор древней Службы равноапостольной княгине (предполагают, что им был епископ Кирилл Туровский) во 2-м тропаре 8-й песни канона восклицает, обращаясь к княгине Ольге: «Премудрость Божия прежде о тебе написалася есть!».

В «Повести временных лет» под 955 годом рассказывается о путешествии княгини Ольги в Константинополь. Здесь, по словам летописца, «поучи ю патриарх о вере». Перед ней открывалась глубина премудрости и благости Божией, и она внимала ей, «поклонивши главу стояше, аки губа напояема». Конечно, княгиня и раньше могла слышать благовестие от пресвитера Григория, приехавшего в составе ее свиты в Константинополь. Есть все основания предполагать, что это был священник той самой Ильинской церкви в Киеве (неподалеку от «Боричева взвоза»), с которой так тесно были связаны ее дружинники. Теперь под сводами дома Святой Софии в Константинополе из уст православного первоиерарха русская княгиня узнала о Том, к Кому всегда влекла ее душа и обойти Кого не мог ее глубокий разум.

После торжественного крещения (восприемником ее был сам император Константин Багрянородный) патриарх произнес замечательные слова, в которых пророчески выразил духовное значение совершившегося: «Благословена ты в женах руских, яко возлюби Свет, а тьму остави. Благословити тя хотят сынове рустии и в последний род внук твоих».

Новокрещеная княгиня сделала драгоценный вклад в Софийский собор – золотое блюдо, осыпанное драгоценными камнями, с изображенным на нем ликом Спасителя. В Константинопольском соборе его показывали как величайшую реликвию еще в XII веке, о чем сообщает в описании своего паломничества в Константинополь архиепископ Новгородский Антоний. В некоторых русских летописях, в частности в Летописце Переяславля Суздальского, говорится о том, что патриарх дал Ольге своего пресвитера. Во святом крещении русская княгиня была наречена именем Елены. Некоторые историки видят в этом дань почтения к супруге Константина Багрянородного императрице Елене. Однако в этом объяснении не принимается во внимание наиболее существенный факт. Ольга была удостоена христианского имени святой равноапостольной Елены, так много сделавшей для распространения Христова учения в необъятной Римской империи. Эти труды и подвиги понесла и княгиня Ольга на необъятных просторах своей Родины. В русском церковном сознании она неизменно являлась равноапостольной проповедницей подобно той, чье имя и небесное покровительство она восприняла. Вернувшись в Киев, княгиня Ольга в первую очередь, естественно, старалась убедить своего сына Святослава последовать по спасительному пути своей матери. Однако она встретила в его лице закоренелого язычника, сердце которого «одебелеше», по слову летописца.

Хотя Святослав и не возбранял желающим креститься, однако постоянно насмехался над ними. Окруженный варяжской дружиной, этот неуёмный в своих далеких военных походах князь оставался глух к призыву своей богомудрой матери. Ольга отнеслась к этому, как истинная христианка. Не принуждая ни сына, ни кого другого, она, по словам летописца, «моляшеся за сына и за люди по вся нощи и дни». Со смирением и вместе с тем с ясной верой она молилась: «Воля Божья да будет. Аще Бог хощет помиловати рода моего и земле русские, да возложит им на сердце обратитися к Богу, яко же и мне Бог дарова».

Вместе с тем полноправная великая княгиня не стала скрывать обретенные ею духовные сокровища от своих подданных. Она предпринимает ряд миссионерских путешествий по своим необъятным владениям. Более всего сведений донесли до нас предания, сохранявшиеся на родине равноапостольной княгини. В одном из них рассказывается, что, остановившись неподалеку от своего родного села на берегу реки Великой, богомудрая Ольга увидела «луч Трисиятельного Божества». На том месте ею был поставлен крест и основан храм в честь Пресвятой Троицы. Ольгин крест долгое время хранился в храме Живоначальной Троицы. В 1609 году во время большого пожара он сгорел, но память о княгине и этом ее кресте оставалась нерушимой. Псковичами был сооружен (через 14 лет), по образу древнего, новый «Ольгин крест», который и в наши дни благоговейно почитается в кафедральном соборе. С именем Ольги связаны и другие памятные кресты. В самом Киеве, в Софийском соборе, на правой стороне алтаря долгое время стоял крест с надписью: «Обновися в Рушьстей земли крест от Олгы благоверные кнегине, матере Святославле». Именно святой крест был избран равноапостольной княгиней тем непобедимым оружием духовной борьбы, которым она «превозмогла кумиры, сокрушила их и тем избавила род своих людей от оскорбления кумирского и от пленения вражия свободила». Именно в этом смысле следует понимать те сведения Житий Ольги и Похвалы ей Иакова Мниха, в которых говорится, что она «требища бесовския сокруши». Если эти «требища» и продолжали стоять на Русской земле до времени святого Владимира, то сила их уже была сокрушена святой равноапостольной княгиней Ольгой Еленой. Не только в Киевских и Псковских землях, но и в одинаково дорогих ей отдаленных весях и на перекрестках дорог она утверждала знамя победы.

Святая княгиня понимала, что дела благочестия для христианина неотделимы от дел милосердия. «...Поиде во преименитый град Киев и тамо живуще, – говорится в Степенной книге, – много блага о Бозе содевая, и всеми добрыми делы освящашеся и милостынею обогащашеся, нагия одевая, алчьныя напитая, странныя упокоивая всяким благопотребством, и нищая и вдовица, и сироты, и болящая по премногу милуя и сих довольствуя всяким требованием, и ему же что удобно, сим и учрежашеся тихостию и любовию от чиста сердца» (ПСРЛ, т. XXI, 1-я пол., с. 22).

Имя княгини Ольги становится широко известно в Европе того времени. О ее крещении в Константинополе сообщает немецкий хронист, так называемый «Продолжатель Регинона». Он описал также приезд послов Ольги Елены к немецкому королю Оттону I, по мнению хрониста, для того, чтобы «посвятить для сего народа епископа и священников». Просьба Ольги о посвящении западных священников для Руси в этом немецком известии совершенно неправдоподобна. Святой равноапостольный князь Владимир, согласно «Повести временных лет», прямо говорил пришедшим на Русь непрошеным немецким проповедникам: «Идете опять, яко отцы наши сего не прияли суть». Есть все основания принять объяснение посольства Ольги, предложенное Е. Е. Голубинским: «Ольга прислала к королю вовсе не за тем, чтобы просить епископа и священников; но Оттон I, известный ревностный распространитель христианства, и именно распространитель его между славянами, пользуясь случаем посольства, решил отправить к русским непрошеного епископа». И сам немецкий хронист не скрывает того факта, что посланный на Русь епископ Адальберт вынужден был бежать оттуда.

По словам церковной Службы княгине Ольге, она обрела в своей жизни «добрейши сапфира камене Владимира». Владимир, несомненно, гораздо более был связан со своей праматерью, чем с отцом, постоянно отсутствовавшим в Киеве и даже помышлявшим о перенесении своей столицы на Дунай (в места своих увлечений). И своему воспитанию княжич, конечно, был обязан богомудрой Ольге. Навсегда в его сердце сберегались слова ее наставлений. И впоследствии, когда ему предстояло совершить окончательный выбор в своем становлении и когда бояре воскресили в его огрубевшем сердце образ равноапостольной княгини: «Аще бы лих закон гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бе мудрейши всех человек», то он тут же, без колебаний сказал «Где крещение приимем?..»

Завершался путь земного служения великой княгини. Зная нрав своего сына и еще господствовавшие среди народа языческие обычаи, она обратилась к Святославу со словами: «Погреб мя иди, аможе хочеши...», – «и заповедала не творити трызны над собою». Завещание святой княгини было исполнено. И священник «похорони блаженную Ольгу». Летописец замечает, что по княгине плакали ее сын, внуки и все люди. Уже после крещения святой Владимир, желавший прославить свою наставницу, торжественно перенес мощи святой в построенную им Десятинную церковь Пресвятой Богородицы. Во время разорения Киева татарами в 1240 году гробница княгини Ольги была засыпана. Ее открыл уже в XVII веке Киевский митрополит Петр Могила. В XVIII-м столетии она вновь была загадочно сокрыта... Полагают, что перенесение мощей святой Ольги было началом ее церковного прославления. Автором Службы ей был прославленный «русский Златоуст» святой Кирилл, епископ Туровский. Она и до сих пор звучит в Русской Православной Церкви. «Мы же рцем к ней: радуйся, руское познанье к Богу».

Протоиерей Александр Горский в связи с аналогичными предположениями указывает на Жития Стефана, епископа Сурожского, и Георгия, епископа Амастридского, в которых отражено значительное влияние чудес у гробниц этих святых на князя и его дружину, пытавшихся разорить их. «Мы, – говорит отец Александр Горский, – из этих двух источников судим, что в этих походах... руссы часто могли встречаться с такими людьми, которые могли действовать на обращение их в христианство» (стенограмма лекций Горского по «Истории Церкви Русской» в МДА, 1842. ГБЛ, ф. 310, собрание Ундольского, № 212, л. 5 об.).